Встречи с близкими в новогодние праздники не всегда бывают приятными — иногда родители уже взрослых и самостоятельных детей, приезжая в гости, приносят в их дом напряженность и конфликты. Как быть — не общаться с родственниками? Или попытаться раз и навсегда изменить сложившиеся отношения — пусть даже на это уйдет несколько праздничных дней?
Света, 28 лет, обратилась с жалобами на головную боль. Она пришла ко мне как к врачу-психоневрологу и не собиралась заострять внимание на внутрисемейных отношениях. Но вскоре мы заговорили о Свете и ее маме.
Маме 54 года, она работает директором школы в другом городе и приезжает к дочери время от времени. Отношения у них весьма напряженные. Сейчас она гостит у дочери уже третий день, нянчится с внучкой.
По словам Светы, мама вмешивается в дела ее собственной семьи, критикует зятя и дочь. Характер у мамы трудный, от ее советов никуда не денешься. С ее появлением атмосфера в доме накаляется до предела.
Разбирать список разногласий между Светой и мамой бессмысленно. Реальная проблема сидящей передо мной Светы — это ее борьба за независимость от мамы. Света ведет борьбу с мамой за право быть уникальной, неповторимой, быть самой собой, состояться как мать и почувствовать себя ценной, значимой. Борьба тянется долго и изнуряет обе стороны.
Я спросила Свету:
— Почему вы не поговорите с мамой о важных для себя вопросах?
— Не знаю, кажется, я боюсь ее.
— Можете ли вы объяснить маме свои намерения, мотивы?
— А как?
— Ну, может быть, так: «Я поступаю так со своим ребенком, потому что убеждена, что именно в этом он и нуждается».
— Моя мама ничего слушать не будет. Это только ухудшит дело. Я уже тысячу раз объясняла ей, и все бесполезно.
>— А вы можете проявить твердость и внятно заявить, что в ее советах не нуждаетесь, напомнить, что вам уже 28 лет?
— Сказать, что я не нуждаюсь в ее советах? Да вы что! Это убьет мою маму.
— Тогда ваше счастье, что она живет далеко.
— Да, я люблю свою маму, но ее постоянного присутствия я бы не выдержала.
— И все же я не понимаю, почему вы ей не говорите о своей любви и не просите меньше вмешиваться в вашу жизнь.
— О, вы не знаете мою маму!
Звучит знакомо, не правда ли? Когда эмоциональная напряженность в семье достигает высокого уровня, большинство из нас возлагает всю ответственность за плохие взаимоотношения на другого члена семьи. Эти другие — мама, папа, сестра, брат, муж — нас не слышат, нам не помогают и т.д. Это другие не хотят изменить отношения к лучшему, а мы… А что, собственно, мы для этого делаем?
Только боимся, возмущаемся, плачем, наконец. Мы пребываем в атмосфере сильно накаленных чувств и культивируем их. Чувства — это важная часть нашей жизни, но пока мы находимся в таком разгоряченном состоянии, нами легче манипулировать. Хорошо бы начать с того, чтобы как минимум не культивировать свои запредельные эмоции и включить разум, чтобы остановиться и подумать о том, что происходит.
К содержанию
Можно ли изменить отношения с мамой
Обычно на консультации я применяю такую тактику. Сначала позволяю клиентке выплеснуть эмоции, затем подтверждаю их уместность в ее ситуации («Да, да, это действительно тяжело, я не знаю, можно ли чувствовать себя иначе в вашем положении»). Выражаю сочувствие («Вы и вправду находитесь сейчас в трудных обстоятельствах. Счастье, что у вас находятся силы все это переносить»).
Тем временем клиентка успокаивается, слезы (они часто льются в кабинете психотерапевта, и это хорошо!) просыхают. Что произошло? А произошло что-то очень важное. Я называю это эмоциональным вытрезвлением. Теперь «на трезвую голову» клиентка включает разум.
Четыре встречи с психотерапевтом имели для Светы следующий результат. Она пришла к выводу, что пытаться изменить маму, доказать, что она не права, — тупиковый путь. Желаемого результата не будет.
Мы переформулировали цель. Задача Светы — не изменить маму, а установить с ней более здоровые отношения. Проблема, как это бывает обычно, заключается не в плохих людях, а в непродуктивных правилах, которые они используют, чтобы общаться.
Узнала Света и о том, что взаимоотношения с мамой влияют на ее отношения с мужем и дочерью. Если Света не обретет желанную для нее независимость, отношения с дочкой в будущем будут либо такими же напряженными, как у Светы со своей мамой, либо отстраненными — мать и дочь могут держать эмоциональную дистанцию, прикрываясь завесой вежливости.
К следующему визиту мамы Света была готова начать новые отношения, но эмоционально эта задача оказалась такой трудной, что молодая женщина не могла от волнения подобрать слова, когда пересказывала мне очередную сцену.
К содержанию
Что отвечать на замечания мамы
К третьему дню пребывания мамы атмосфера накалилась до известного уровня. Она критиковала дочь, что та неправильно распоряжается деньгами, а зятю досталось за то, что он не починил забор на даче. С неудовольствием отметила, что внучка «одета в синтетику, а это вредно для здоровья», и подарила ей платье из ситчика, которое сшила своими руками.
Свете платье не понравилось, и она забыла поблагодарить маму. Мама обиженно заметила, что ее помощь здесь не ценят. Света и мама уже готовы были разойтись надутыми по своим углам, но на этот раз Света отодвинула обиды в сторону (обида — неконструктивная эмоция) и применила новую тактику.
Она спокойно выслушала все замечания мамы. В основном та говорила о том, как не следует поступать с ребенком, во что следует одевать. Советы правильные, тут и спорить нечего, но в голосе мамы слышался с трудом подавляемый гнев. Голос Светы был спокойным и уверенным (но как трудно это ей далось!):
— Мам, я высоко ценю твою заботу об Анечке. Я знаю, как важно для тебя, чтобы твоя внучка была ухожена. Но есть нечто очень важное для меня. И я хочу тебе сказать об этом… — Здесь Света сделала паузу, она почувствовала страх, но продолжила: — Видишь ли, мам, Аня — моя дочь. Я прилагаю много усилий, чтобы быть хорошей матерью. Мне очень важно осознавать — то, что я делаю для своего ребенка, хорошо для него. Я знаю, что иногда я делаю ошибки. Я допускаю, что ты тысячу раз права в том, что ситцевое платье лучше синтетического костюмчика. Но сейчас мне нужно утвердиться в том, что я могу заботиться о своем ребенке так, как я понимаю заботу. Это важно и для меня, и для Анечки. Я должна быть уверена в том, что я — хорошая и разумная мать. Помоги мне в этом.
Когда Света закончила, в ее голосе звучала уверенность. Она впервые почувствовала себя равной с матерью, а не пристыженной маленькой, навеки перепуганной девочкой. Света смогла продолжать:
— Я каждый раз испытываю горькое чувство, когда ты, мама, объясняешь, как мне обращаться с ребенком, или берешь дела в свои руки. Тогда мне кажется, что я ничего не умею, ничего не могу правильно сделать. Это мешает мне чувствовать себя взрослой. Иногда в раздражении мне хочется спросить тебя, уж не считаешь ли ты меня глупой.
После этого наступила гробовая тишина. Мать выглядела подавленной и вот-вот грозила разразиться возмущением. У нее на лице как будто было написано: «Как это так? Яйца курицу не учат!»
Света же чувствовала себя так, как будто вонзила матери нож в сердце. Она испытывала боль, вину, тревогу… Затем послышался мамин голос, знакомые нотки гнева и раздражения:
— Я не могу спокойно наблюдать, как мучается ребенок. И чувствую, что мой долг — вмешаться и защитить его. Если ты не понимаешь самых простых вещей, о чем с тобой вообще говорить?..
И далее привычные, много раз звучавшие в этом доме фразы. Света внешне спокойно дослушала тираду до конца. Затем сказала:
— Мам, я не уверена, что ты услышала меня. Я говорила не о том, что я права в отношении Анечки. Наверное, я делаю ошибки в ее воспитании. Но я говорила о том, как важно мне ощущать, что я делаю для ребенка то, что ему лучше подходит. Я отчаянно борюсь за то, чтобы чувствовать себя уверенно как мать. Ты была матерью четыре раза. Помоги мне почувствовать, что со своим ребенком я поступаю так, как надо.
Света чувствовала, что мама становится все более напряженной. У нее самой внутри несколько раз начинал клокотать гнев, но она не дала втянуть себя в привычную борьбу. Она все подчеркивала, что пытается не критиковать мать, не обесценивать ее советы, а лишь делится с ней тем, что сама чувствует и чего она, Света, хочет.
К содержанию
Отделение дочери от матери: почему так тяжело дается
В конце беседы Света была изнурена до предела и близка к обмороку. Ее состояние называется в научных терминах «тревога отделения». Впервые она действительно (не физически, а психологически) покидала родительский дом, отделялась от матери. Отделяться от родителей или других людей, с которыми нас связывает зависимость, часто бывает очень больно, но другого пути к свободе я не знаю.
Независимость нужна Свете, чтобы чувствовать себя отдельной и отличной от матери женщиной. Это совсем не означает, что отношения с мамой теперь разорваны, что они больше не близки друг другу. В условиях независимости Света по-прежнему остается любящей дочерью, но приобретает совсем другое ощущение себя.
Мы продолжали работать со Светой. Она начала понимать, как чувствует себя мама и почему она так резко сопротивляется.
Главное чувство, которое испытывает мать при отделении дочери, — это чувство отвержения. Ужасно болезненное чувство, лежащее, кстати, в фундаменте всякой зависимости или созависимости. Человеку больно, тревожно, дискомфортно. Перемены несут угрозу привычному образу жизни.
Естественно, мама сделает все возможное, чтобы в отношениях с дочерью ничего не изменилось. В арсенале мамы есть много способов. Главное — вызвать у Светы чувство вины за дерзость так говорить с матерью. Мама своим поведением шлет Свете сигнал: «Сейчас же вернись к прежнему положению. Пусть все остается, как было».
Вот почему в первый раз она «не расслышала» смысла слов Светы, во второй раз упрекнула в неблагодарности, в третий — привела веский аргумент своей компетентности: она мать четырех детей и всю жизнь воспитывает детей в школе. Все эти демарши продиктованы страхом отвержения, страхом утратить ту важную связь с дочерью, без которой мать не чувствует себя целостной и самодостаточной личностью.
К содержанию
Вместо конфликтов — разговоры по душам
Тот, кто начал что-то менять, несет ответственность за установление эмоциональной близости на новом уровне. А тревога отделения лечится именно эмоциональной близостью. Сидение по углам в молчании не может помочь добраться до основной цели — установления новых здоровых отношений.
И Света взяла на себя эту ответственность. Она расспросила маму о взаимоотношениях с ее мамой, бабушкой Светы. Она спрашивала, чем интересуется мама, чем наполнена ее жизнь, с кем она общается, что делает каждый день.
Расспрашивать родственников об их прошлом и интересоваться их нынешней жизнью — лучший путь для поддержания эмоциональной близости. Света узнала много нового и важного для себя и о себе. Раньше мама давала советы и предполагалось, что Света их получала. Теперь они впервые обменивались чувствами. Между прочим, головная боль у Светы прошла. Взаимоотношения с мамой стали теплее.
Когда человек достигает определенной степени независимости в родительской семье, это обязательно сказывается положительным образом на всех других важных для него взаимоотношениях. Если мы застряли в конфликте с матерью или с отцом, то как мы можем создавать новые привязанности?
Получается, чтобы стать хорошей матерью, надо вначале завершить дела в родительской семье, отделиться от родителей психологически, а не только географически. Чтобы отделиться, нужно принять родителей спокойно и больше не возмущаться их ошибками. Тогда мы можем принимать и себя, можем становиться женами, матерями. То же самое относится к мужьям, отцам.
Валентина Москаленко
Discussion about this post